Неточные совпадения
Как бы я
радовалась, глядя на эту
толпу под окнами!
Зарделась кровию трава —
И, сердцем
радуясь во злобе,
Палач за чуб поймал их обе
И напряженною рукой
Потряс их обе над
толпой.
Мы промчались по предместью, теперь уже наполненному
толпами народа, большею частию тагалами и китайцами, отчасти также метисами: весь этот люд шел на работу или с работы; другие, казалось, просто
обрадовались наступавшей прохладе и вышли из домов гулять, ходили по лавкам, стояли
толпами и разговаривали.
И вдруг мне ужасно захочется вслух начать Бога бранить, вот и начну бранить, а они-то вдруг опять
толпой ко мне, так и
обрадуются, вот уж и хватают меня опять, а я вдруг опять перекрещусь — а они все назад.
По окончании акта студенты вываливают на Большую Никитскую и
толпами, распевая «Gaudeamus igitur», [«Итак,
радуйтесь, друзья…» (название старинной студенческой песни на латинском языке).] движутся к Никитским воротам и к Тверскому бульвару, в излюбленные свои пивные. Но идет исключительно беднота; белоподкладочники, надев «николаевские» шинели с бобровыми воротниками, уехали на рысаках в родительские палаты.
Начальник завода или смотритель тюрьмы почитал для себя за наказание свыше, если его арестанты почему-либо не бегали, и
радовался, когда они уходили от него целыми
толпами.
Я увидел В.И. Ковалевского уже окруженного
толпой начальства, и городской голова Хмельницкий подошел ко мне, чтобы представить меня В.И. Ковалевскому, но этого делать не пришлось, так как,
обрадовавшись встрече, мы обнялись и расцеловались. Пока происходил осмотр выставки, в павильоне был сервирован завтрак.
Люди помоложе и посмирнее только
радовались, на них глядя, и просовывали головы послушать;
толпа собралась на кухне большая; разумеется, унтер-офицеров тут не было.
Когда он подошёл к двери зала, в
толпе пред нею он увидал крутой затылок и маленькие уши Павла Грачёва. Он
обрадовался, дёрнул Павла за рукав пальто и широко улыбнулся в лицо ему, Павел тоже улыбнулся — неохотно, с явным усилием.
«Куда торопишься? чему
обрадовался, лихой товарищ? — сказал Вадим… но тебя ждет покой и теплое стойло: ты не любишь, ты не понимаешь ненависти: ты не получил от благих небес этой чудной способности: находить блаженство в самых диких страданиях… о если б я мог вырвать из души своей эту страсть, вырвать с корнем, вот так! — и он наклонясь вырвал из земли высокий стебель полыни; — но нет! — продолжал он… одной капли яда довольно, чтоб отравить чашу, полную чистейшей влаги, и надо ее выплеснуть всю, чтобы вылить яд…» Он продолжал свой путь, но не шагом: неведомая сила влечет его: неутомимый конь летит, рассекает упорный воздух; волосы Вадима развеваются, два раза шапка чуть-чуть не слетела с головы; он придерживает ее рукою… и только изредка поталкивает ногами скакуна своего; вот уж и село… церковь… кругом огни… мужики толпятся на улице в праздничных кафтанах… кричат, поют песни… то вдруг замолкнут, то вдруг сильней и громче пробежит говор по пьяной
толпе…
А время уходило, снег заносил больше и больше стены дома, и мы всё были одни и одни, и всё те же были мы друг перед другом; а там где-то, в блеске, в шуме, волновались, страдали и
радовались толпы людей, не думая о нас и о нашем уходившем существовании.
Так он и представил это дело всей базарной публике, которая очень
обрадовалась новости — и в полном сборе,
толпою повалила к дому Марьи Матвеевны, где, по докладу Егорки, происходили такие редкостные, хотя, впрочем, конечно, как всякий спирит подтвердить может, — самые вероятные дела, обличающие нынче у некоторых ученых людей близость к нам существ невидимого мира.